Выступление посла Дэниела Бэера в Австрийском институте Европейской политики и политики в области безопасности (AIES) | 19 марта 2015 года
Спасибо, благодарю вас за теплое вступительное слово, спасибо за то, что пригласили меня, и благодарю всех вас за то, что начинаете ваш вечер четверга со мной. Последние два года оказались гораздо более интересными для тех, кто пишет о европейской безопасности, чем, возможно, хотелось бы некоторым из тех, кто работает над решением проблем европейской безопасности. Хотя я думаю, что слишком рано говорить много определенного о новой эре, в которую мы, возможно, вступили, на мой взгляд, мы можем, тем не менее, кое-что сказать о моменте, в котором мы пребываем сегодня: мы можем просто сказать, что для многих из нас некоторые из предпосылок, на которых были основаны наши ожидания в отношении европейской безопасности, оказались иллюзиями – или, может быть, правильнее сказать, заблуждениями, если быть честными с самими собой, – и они разбиты вдребезги. Нарушения Россией международного права и ее участие в конфликте в восточной Украине коренным образом изменили ситуацию и явились “холодный душем”. Отчасти доказательством этого является активное обсуждение в наших газетах, наших министерствах, в Совете Безопасности ООН и Постоянном совете ОБСЕ вопросов европейской безопасности, характера отношений с путинизмом и путинской Россией, того, что поставлено на карту в Украине, и важности трансатлантического альянса и партнерства. В настоящее время мы все пытаемся разобраться в моменте, который мы переживаем, – и, в частности, именно по этой причине я хотел бы сегодня поделиться скорее несколькими начальными соображениями и наблюдениями, которые являются частью моих собственных попыток разобраться в ситуации, чем каким-либо доминирующим аргументом.
Мое выступление продлится примерно 20 минут, а потом я буду рад ответить на ваши вопросы или выслушать ваши мнения. Я разделю свои комментарии на 4 пункта или набора соображений, и попытаюсь разграничивать их для вас по мере продвижения вперед.
I. В первую очередь я бы хотел поговорить о том, “чего хочет Америка”, – и высказать несколько соображений в этой связи об Азии, Европе и основанном на правилах порядке, базирующемся на общечеловеческих ценностях.
Как посла США, меня, в частности, нередко спрашивают о так называемом “повороте к Азии” в политике США. Очевидно, что большинство моих собеседников хотят знать, что это значит для Европы. Иногда в вопросах проскальзывает нота тревоги или неуверенности. Поэтому позвольте мне вначале сказать то, что говорят многие другие должностные лица правительства США: Европа является нашим незаменимым партнером – здесь расположены самые близкие, самые надежные, наиболее заслуживающие доверия партнеры Соединенных Штатов. Углубление связей США в Азии – это не проявление неверности по отношению к Европе.
Наоборот, это во многом отражает продолжение того, что является общим проектом Европы, Соединенных Штатов и других партнеров, и того, что остается центральной стратегической целью политики США: развитие и укрепление основанного на правилах порядка, базирующегося на универсальных ценностях. Этот порядок, основанный на правилах, следует из приверженности человеческому достоинству и является способом установления доверия и стабильных ожиданий, которые освобождают лидеров от мышления “победителей и проигравших” и позволяют совершить прорыв в мир взаимовыгодных отношений. В первом абзаце новой Стратегии национальной безопасности президента Обамы повторяется приверженность Америки лидерству “в основанном на правилах международном порядке, который лучше всего действует при наличии наделенных правами и возможностями граждан, ответственных государств и эффективных региональных и международных организаций”.
“Поворот к Азии” вытекает, в частности, из осознания того, что национальные инвестиции США в нашу внешнюю политику по отношению к Азии было необходимо расширить для успешного достижения целей сохранения и укрепления основанного на правилах международного порядка. США уже давно являются атлантической и тихоокеанской державой, но мы осознали, что в 21-м веке дальнейшие успехи в работе на благо мира и процветания требуют более глубокого сотрудничества в закладке фундамента для устойчивых партнерских отношений во всех частях мира, включая Азию.
Мы слышали ряд неверных объяснений так называемого “поворота” – например, что Америка якобы считает “безопасность в Европе” решенным делом. Хотя верно то, что американская политика должна отражать огромный прогресс, достигнутый в повестке дня в области европейской безопасности за последнюю четверть века, идея о том, что европейская безопасность каким-то образом “обеспечена” и статична, никогда не была аналитически состоятельной и более не является даже отдаленно правдоподобной, учитывая ситуацию, в которой мы находимся в настоящее время.
Наш общий конструктивный проект продолжается, в том числе за счет укрепления основ для расширения и углубления отношений между США и Европой. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство является возможностью для США и Европы вместе добавить еще одну правовую базу общих ожиданий к расширяющейся инфраструктуре основанного на правилах порядка.
В то же время очевидно, что мы сталкиваемся с новыми вызовами правилам, которые в течение десятилетий гарантировали европейскую безопасность, и которые являются частью этого основанного на правилах порядка, который мы стремимся укрепить. Путинская Россия попирает международный порядок.
Хотел бы обратить внимание на два момента в отношении причиняемого ущерба.
Во-первых, хотя верно то, что можно было бы поставить Россию в один ряд вместе с другими субъектами и явлениями, которые в настоящее оказывают давление на международный порядок, – такими как “Даеш”, “Боко Харам”, лихорадка Эбола или изменение климата, – на мой взгляд, нам важно осознавать, что последние действия России носят, в некотором плане, вдвойне разрушительный характер. Как и в другие глобальные угрозы, поведение России приводит к огромным человеческим затратам с точки зрения потерянных жизней – тысяч украинцев, но также и сотен российских солдат, чьим матерям советуют не задавать вопросов, если они хотят когда-либо получать пенсии их погибших сыновей, – и десятков тысяч жизней, искалеченных ранениями, более миллиона перемещенных лиц и миллионов других людей в Украине и России, страдающих от экономической разрухи, – все это в результате искусственного, ненужного конфликта.
Но Россия отличается от других проблем тем, что Россия считается частью международной системы. Мы все рассчитываем на партнерство с Россией в борьбе с глобальными вызовами, оказывающими давление на международную систему; мы ожидаем, что Россия не будет подрывать нашу коллективную способность вести эту борьбу. Поведение России не только разрушает человеческие жизни, но и наносит ущерб самой международной системе путем преобразования России в нарушителя международного права, который не заслуживает доверия. Мы не только получили новую угрозу, мы потеряли партнера.
Второй момент заключается в том, что Россия так же заинтересована в порядке, основанном на правилах, как и остальные из нас. (И здесь я говорю о России как российском народе и правительстве, которые, по идее, заботятся о защите своих основных интересов.) Россия – большая страна с большим количеством соседей, и не все из них расположены в Европе. Путинская Россия продвигает посредством действий и риторики мировоззрение 19-го века, основанное на политике силы, с российской сферой влияния, которая принимается другими. Едва ли будет преувеличением сказать, что ни один российский чиновник не может вести беседу о мировой политике в течение более чем 5 минут, не повторив какую-либо версию того, что стало для россиян стандартным набором: что “мы живем в многополярном мире”, или что “в 21-м веке глобальная политика носит полицентрический характер”. Может возникнуть искушение принять то, что они пытаются внушить, просто как за очередную версию того, с чем многие согласны, – что в 21-м веке лидерство, решение проблем, экономическое руководство и другие задачи не могут быть сферой деятельности или ответственности одного государства. Но не это лежит в основе этого современного аргумента, исходящего от правительства Путина, – так как остальное, о чем они говорят, связано с политикой силы и заключением сделок между великими державами, – что гораздо больше напоминает 19-й, чем 21-й век. Мы живем в мире, где ни одна страна не может добиться успеха и противостоять вызовам в одиночку. Но из этой истины не следует, что мы должны или даже можем мириться с фрагментацией мира на сферы влияния, которые ведут борьбу за власть.
И самый главный момент заключается в том, что отказываться принять такую отсталую точку зрения должны не только мы, но и любой российский лидер, достойный этого поста. Верить в путинизм – это значит верить в то, что Россия сможет достичь и поддерживать внутреннюю стабильность и процветание за счет сочетания внутренних репрессий, идущих бок о бок с крупномасштабной коррупцией, и применения силы за рубежом. Гораздо более вероятно то, что Россия, как и многие другие государства, получит выгоду от международного порядка, который приносит стабильные ожидания и справедливые результаты в спорах между Россией и ее соседями, даже если эти соседи имеют превосходство. Принципы суверенитета и территориальной целостности также отвечают интересам России, и вопиющие нарушения со стороны России не только являются нападками на правила, которые положены в основу нашей системы, они ослабляют средства защиты, которые система предлагает самой России.
II. Второе соображение заключается в том, что в это трудное и тревожное время мы должны ободряться тем, что состояние трансатлантических отношений является прочным.
Это хорошо, что люди снова говорят о трансатлантическом единстве, трансатлантических отношениях, трансатлантических партнерствах, а не просто используют эти понятия как дежурные фразы или модные словечки, переходя к другим вопросам мировой политики. Обстоятельства и сочетание глобальных и региональных вызовов вынуждают нас сотрудничать по тернистым, сложным и насущным вопросам политики более тесно и более креативно, чем мы сотрудничали долгое время. И мы добились многого. Одним из позитивных моментов последних 16 месяцев явилось то, что мы увидели очередное подтверждение известной всем нам истины о том, что Европа и Северная Америка объединены общей приверженностью общечеловеческим ценностям, и что отчасти именно поэтому мы являемся наилучшими партнерами друг друга в решении глобальных проблем.
Нас объединяют не только отношения, основанные на доверии; нас объединяют общая работа и совместные проекты. В течение почти 66 лет НАТО успешно способствует безопасности, которая позволяет все большему числу людей стремиться к свободе и процветанию и строить институты в поддержку этих целей, как внутри стран, так и на международном уровне.
В последнее время мне задают вопросы о различных точках зрения по ключевым вопросам, возникающих в США, Канаде и Европе, и как следует относиться к этим разногласиям. Иногда различные мнения возникают на трансатлантическом пространстве о том, как решать конкретную проблему. Стоит ли ожидать что-то другого? У нас ведутся дебаты по ключевым вопросам внутри наших демократий – почему же не вести дискуссию между ними? Но если посмотреть на какие-либо конкретные примеры возникающего иногда различия мнений, почти всегда разногласия являются частью дебатов об эффективных тактических методах достижения общих целей, а разногласий относительно самих целей не существует. Это здоровые дебаты, которые сами по себе отражают тот факт, что мы вместе проводим реальную, важную работу.
Наши общие стратегические цели – построения и поддержания этого основанного на правилах порядка, поддержки верховенства закона и уважения прав человека, развития экономик, которые могут обеспечивать совместное процветание, противодействия глобальным угрозам, – ясны и искренне разделяются всеми. Я не думаю, что трансатлантические отношения когда-либо были более прочными, тесными, инклюзивными и многообразными в своих многих аспектах, – чем сегодня. Нам есть еще над чем поработать, как в укреплении нашего партнерства, так и в использовании его, но мы начинаем с сильной исходной позиции. Как недавно заявила мой руководитель, помощник госсекретаря Нуланд, “испытания, через которые мы прошли в течение последнего года, помогли нам стать более сильными, более решительными и лучше подготовленными для защиты и расширения сообщества ценностей, которые определяют нас”.
III. Мое третье соображение заключается в том, что плохое поведение всегда привлекает внимание – а в некоторых случаях в этом и заключается мотив такого поведения, – но, хотя мы должны работать над преодолением нынешнего конфликта и угрозы, которую представляет Россия Путина, это не должно мешать нам замечать и оценивать вдохновляющую и позитивную историю, которая разворачивается в Украине, даже несмотря на то, что в стране бушует война. Кризис в Украине тесно связан с неудачами российского правительства и неудачами последовательных украинских правительств, которым в лучшем случае не удалось построить достойные институты и утвердить верховенство закона, а в худшем случае они охотно торговали благополучием и будущим своих граждан, кульминацией чего стал хищнический и репрессивный режим Януковича.
Но, в дополнение к боли, потерям и страданиям, вызванным конфликтом и вторжением и оккупацией Крыма – в одной и той же стране в течение одного года, – были также и чрезвычайно хорошие новости. И красной нитью проходит через многие из этих новостей популярный и устойчивый призыв – во многих формах и по всей стране – народа Украины строить будущее, основанное на человеческом достоинстве и уважении к общечеловеческим ценностям.
Речь идет о студентах, которые первыми вышли на Майдан, когда Янукович уступил давлению России и нарушил собственные предвыборные обещания, отвернувшись от реформ и вместо этого согласившись продолжать закабаление своей страны в обмен на личное обогащение. Речь идет о сотнях тысяч людей, вышедших на улицы после того, как студенты были жестоко избиты силами безопасности, – коллективно заявляя: “нет, мы не хотим жить в такой жестокой стране; политическое насилие неприемлемо”. Речь идет о десятках миллионов украинцев, которые вышли на избирательные участки вначале в мае, а затем снова в октябре, и чьи миллионы голосов подтвердили их поддержку правительства, которое приведет их к европейскому будущему.
Они не выбирали Европу вместо России, они выбирали справедливость вместо коррупции, они выбирали права вместо репрессий, они выбирали будущее вместо прошлого. Они выбирали образ жизни, а не сферу влияния.
И, несмотря на войну, президент Порошенко, премьер-министр Яценюк и правительство работают с Радой – в состав которой теперь входит ряд активистов гражданского общества и независимых журналистов, которые добивались добросовестного управления, будучи вне власти, – и начали трудный процесс осуществления реформ: газового рынка, банковского сектора, прокуратуры, пенсионной системы и так далее. Ни одной из этих реформ не будет достаточно в отдельности, и все же каждая из них является болезненной краткосрочной инвестицией в долгосрочное будущее Украины. Одобренный на прошлой неделе пакет МВФ следует использовать для проведения дополнительных реформ.
А для европейцев и тех из нас, кто разделяет приверженность общечеловеческим ценностям, на которых основаны Европейский союз и европейские институты, тот факт, что идея Европы и то, что она означает, была настолько убедительной, настолько привлекательной, настолько вдохновляющей для столь многих украинцев, не может рассматриваться иначе как триумф европейского политического проекта. Подумайте об этом: за несколько десятилетий европейская идея стала настолько сильной, что люди за пределами “институциональной Европы” вышли на Майдан и другие площади в других городах Украины с украинскими флагами и флагом Европейского союза, и они черпали мужество и стойкость из идей, которые олицетворяет европейский флаг, – равенство людей, верховенство закона, уважение человеческого достоинства. Некоторые из них были поражены снайперскими пулями, когда они несли флаг Евросоюза.
И по этой причине, а также потому, что мы взяли на себя обязательство уважать общечеловеческие ценности и равенство лиц, то, что происходит в Украине, касается не только граждан Украины, это касается всех нас. Они сказали: мы верим в универсальные ценности, мы готовы к будущему, которое эти ценности помогут нам построить. И из-за того, за что выступает Европа, – из-за приверженности этим общечеловеческим ценностям, лежащей в основе европейской и американской политики и идентичности, – мы не можем игнорировать громоподобный хор людей в Украине – людей, которые живут на севере, и на юге, и на востоке, и на западе Украины, людей, которые говорят на русском, и украинском, и венгерском, и румынском языках.
И поэтому лидеры в Америке и Европе должны объяснять нашим гражданам, что устремления народа Украины – это также и наши устремления. И что даже в трудные времена мы должны продолжать творчески работать вместе над поддержкой народа и правительства Украины на их пути в направлении уважающей права, защищенной, процветающей демократии. Мы должны быть готовы совершать крупные шаги – в партнерстве с другими и самостоятельно – для продвижения наших общих целей.
IV. Мое последнее соображение, или набор соображений, – о будущем, и я хотел бы резюмировать это, сказав, что мы должны быть адаптивны и умны в краткосрочной перспективе и стратегически решительны в долгосрочной перспективе. Если перефразировать – все, что верно, по-прежнему верно, и то, что было когда-то возможно, по-прежнему возможно.
В отношении Украины мы должны признать – нет, мы должны приветствовать – тот факт, что выбор украинского народа является выбором, который еще раз демонстрирует всеобщую популярность и привлекательность общечеловеческих ценностей. Это выбор, который мы предсказывали не 25 лет, а 70 лет. Люди идут к нему всю жизнь. И лучший способ, которым мы можем ответить на громкий призыв граждан Украины, – обеспечить их правительство поддержкой – и нажимом, – необходимыми им для осуществления этих реформ. Международные финансовые институты, США, Канада, ЕС и европейские страны – все должны продолжать работать над поддержкой усилий правительства Украины по закладке прочной основы для экономики, по реформированию государственных институтов и установлению верховенство закона, что необходимо для обеспечения будущего в 21-м веке. И мы должны помочь народу и правительству Украины защитить это будущее от тех, кто пытается пустить его под откос.
Что касается России, то мы должны, прежде всего, привлечь Россию к ответственности за ее нарушения международного права, и ввести против нее санкции, действующие до тех пор, пока Россия не прекратит эти нарушения. Не привлекать Россию к ответственности – значит относиться к ней с неким снисхождением и еще более подрывать систему международного права, на которую мы все полагаемся. В то же время мы ведем диалог там, где возможно, для преодоления некоторых ближнесрочных рисков, возрожденных благодаря действиям России. СБСЕ – до ОБСЕ – было площадкой для такого рода взаимодействия и снижения рисков, исходящих от конфронтационной политики. Мы должны стряхнуть пыль с уроков, усвоенных в прошлом о практических шагах, которые могут быть приняты в отсутствие значительного доверия для снижения рисков, сопутствующих неправильному восприятию. И мы должны – даже в эти трудные времена – сохранять готовность к максимальному использованию возможностей для прогресса – по вопросам России, Европы и европейской безопасности, – которые возникнут, когда Россия будет двигаться в сторону Европы, а не от Европы.
Что касается нашего подхода к европейской безопасности, мы должны быть уверены в том, что то, что было верно 5 лет назад, 25 лет назад в Париже и 40 лет назад в Хельсинки, по-прежнему верно сегодня, – что принципы, изложенные в Хельсинкском декалоге, сохраняют ключевое значение для прочной безопасности и являются надлежащим рецептом для решения проблем. Видение новой Европы, отраженное в Парижской хартии, является видением, к которому стремилась и должна продолжать стремиться Европа. Мы должны по-прежнему быть уверены в том, что для европейской безопасности, для граждан наших стран и для граждан России будет лучше всего, если Россия интегрируется в основанную на правилах систему, базирующуюся на универсальных ценностях, если Россия не будет одинока. В этой связи мы должны четко заявить российским лидерам и, что еще более важно, гражданам России – независимо от того, каким бы количеством мерзкой пропаганды их ни кормили, и о чем бы она ни говорила, – наше видение будущего является не видением лагерей, или сфер влияния, или раздела между Востоком и Западом, а видением прогрессирующей интеграции, совместного процветания и общей безопасности на основе верховенства закона, как внутри стран, так и на международном уровне.
Таким образом, мы должны продолжать курс: мы должны укреплять, а не пересматривать или переписывать правила, которые нарушаются. Некоторые говорят о достижении нового компромисса или сделки с Россией – я не думаю, что это возможно, но даже если бы это было возможно, я считаю, что сторонники такого курса должны признать то, что до сих пор они не признали: видоизменить систему европейской безопасности в качестве уступки путинизму – это значит поставить крест на России – и ослабить европейскую и международную безопасность. И ни то, ни другое не является стратегически мудрым или морально оправданным шагом.
Наша приверженность Хельсинкским принципам 40 лет спустя глубже, чем в день подписания Хельсинкского Заключительного акта, как и должно быть. Ибо Хельсинкские соглашения были не только великой сделкой, но также великой теорией о том, как может быть достигнута комплексная безопасность. И теперь мы знаем, что эта теория верна. Так что, хотя мы живем в то время, когда все обещания, взятые на себя государствами в Хельсинки, нарушаются Россией, мы должны также признать, что события последних полутора лет также подтверждают непреходящее эмпирическое обещание Хельсинкских принципов о том, что безопасность между государствами неотделима от безопасности внутри них, и что безопасность государств неотделима от безопасности граждан этих странах при осуществлении ими прав человека и основных свобод. Сейчас идут одновременно и худшие, и лучшие времена для Хельсинкских соглашений.
Итак, зная это, зная, что универсальные принципы, отраженные в Хельсинкских документах и в международном праве, не являются проявлением специфического вкуса той или иной группы государств, но проверенным и универсально применимым рецептом для обеспечения безопасности, мы должны твердо их придерживаться. Это те принципы, на которых основаны трансатлантический союз и сотрудничество, – и принципы, которыми мы можем и должны руководствоваться в будущем.
